ЕГО ЗОВУТ ФАЛЬК

Несомненно, проницательный читатель не поверит ни одному слову той занимательнейшей истории, которую – ввиду многих причин и с разрешения действующих лиц – мне показалось небезынтересным и поучительным доверить презренной бумаге.

Тщательно всё обдумав, недостойный автор сих строк осмелился напомнить, что описываемое случилось в царствование Ее Величества королевы темной Элизы Александры Каиты Берилл, едва не погибшей от дерзкой руки собственного брата-изменника, да будет забыто его нечестивое имя.

В то смутное время Сверкающая Вершина Власти изволила разделить тяготы и обеспокоенность благоустройством своих подданных между тремя Великими Лордами королевства: Кунсайтом, Нефритом и Зойсайтом, каждый из которых был муж великих достоинств, большой силы и глубокого знания. Словно жаркое солнце взошло над озябшими за долгую холодную зиму землями – объединенными усилиями Неусыпного Внимания и Всепроникающей Заботы удалось усмирить вырвавшийся на свободу Хаос, справедливо покарать изменников, укрывшихся в Землях Проклятых, и вернуть благостное спокойствие в Королевство Темное.

Пожалуй, мы начнем свой рассказ прямо на пересечении Констанц-аллее и Кенигенштрассе – месте, не раз служившим надежным убежищем влюбленных парочек, дерзнувших забыть супружескую верность в счастливой удаленности от чопорно-благопристойных родовых гнезд. О, как часто прелестные феи спешили укрыться в спасительных глубинах тенистых парков, где в пленительной неге дремали роскошные особняки, а могучие вязы, как верные стражи, истово блюли нескромные тайны атласных простыней… Стоит ли говорить, что дом и парк Ле Ферро были неотъемлимой частью тех славных событий, о которых с добросовестностью опытного шпиона молчат семейные хроники?

Увы, время безжалостно: Новая столица властно заявила свои права на этот тихий приют неистовых страстей: шпили высотных башен вонзились в пронзительно-голубое небо, острые стрелы шоссе рассекли девственные чащи. Сам дух амурных приключений, верный друг отчаянных сердец и пламенных взоров, тихо удалился в добровольное изгнание, лишь изредка напоминая о своем былом могуществе, повергая в смущение добродетель юных девиц, а их добропорядочных отцов – в бешенство.

Впрочем, грозное имя баронов Ле Ферро избежало сомнительной чести быть предметом салонных сплетен. В этот вечер, как и его отец много лет назад, нынешний хозяин дома неторопливо обходил зал за залом, уделяя особое внимание укромным уголкам, где в спасительном полумраке иной молодой человек робко и уныло клял свою судьбу. Такой несчастный влюбленный обреченно смотрел, как его мечта – манящая и недосягаемая – стремительно кружится в озорном вальсе, пока, судя по звукам, более решительный и отважный уже постиг сложность бесчисленных крючочков и лент, которыми нескромно богат модный корсет!

Вспомнив о темно-синих ленточках, которые так коварно завязались в причудливый узел, Огюст Ле Ферро тонко улыбнулся. С самого первого взгляда, его сердце навсегда принадлежало только одной даме - факт, приводивший в ярость и негодование особ, справедливо полагавших свои чары неотразимыми. Ах! Барон решительно задержался в мягкой тишине малого салона, намереваясь взбодриться чашечкой прекраснейшего из напитков, когда-либо появлявшихся под этим небом. Тем более, присутствие хозяина дома было крайне желательно, ибо двое его гостей, сбежав от бдительного ока баронессы, наслаждались покоем уютных кресел и карточной игрой, раздув скромную стычку в беспощадную войну на взаимное разорение.

Позволим же себе немного нескромно обратить свое внимание на обоих: первый, лет сорока, с проницательными и жесткими черными глазами, смуглым, загорелым лицом – что выдавало в нем человека, порядком побывавшего вдали от столицы, с ее вечными туманами и хмурым небом. Строгий, простого покроя, мундир, белоснежные — с каким-то особым глянцем манжеты — только укрепляли наше осторожное предположение в принадлежности мужчины к элите офицерского корпуса. Его соперник, напротив, судя по модному жабо и безвкусно-яркому камню перстня, относился к людям так называемых вольных занятий и ветреных склонностей... Впрочем, изысканная бледность черт и изящная хрупкость пальцев свидетельствовали о его благородном происхождении.

Итак, как мы уже говорили ранее, гости барона Ле Ферро занимали свое время опасной и рискованной игрой, весьма распространенной при дворе: ставки, которые по старинному этикету немедленно выкладывали на серебряный поднос, угрожающе росли, а вместе с ними росло и смятение чувств завсегдатая модных лавок. Каждый жест, каждое его движение выдавало потаенное напряжение души, готовое взорваться от малейшей искры, подобно бочке доброго артиллерийского пороха. Время от времени сей молодой человек кидал на своего противника грозные взгляды, но последний казался высеченной из арктических льдов статуей бесстрастного бога.

Вечный спор огня и хлада! То, чего так опасался наблюдательный хозяин дома, произошло, как будто было предопределено заранее. Офицер небрежно обронил на стол глянцевые прямоугольники карт (пиковая дама надменно взмахнула веером и отвернулась), приподнял в ироничном салюте узкий запотевший бокал. Полковник Эрвин Фальк не признавал алкоголь, и специально для него в доме Ле Ферро держали сельтерские воды. Приятный, хорошо поставленный голос взломал тишину:

— Боюсь, вам уже не отыграться, Тадеуш, поскольку я имею привычку возвращаться домой в одно и то же время. Впрочем, сегодня вам редкостно не везет.

Его соперник в великой досаде прикусил губу и преувеличенно спокойно опустил холеные руки на резные подлокотники изящного креслица. Проницательный муж, заметив, как побледнел кончик его носа, и нервно подергиваются кончики щегольски нафанаберенных усов, непременно бы сделал вывод о крайнем состоянии бешенства, в котором только может пребывать человек, лишенный благосклонности ветреной фортуны.

— Зато вам... слишком часто везет, Фальк.

Последнее слово проигравший словно бы сплюнул, казалось, еще немного и его аристократически тонкое лицо сморщится, как от свежайшего из лимонов. Сам тон этой, безусловно, необдуманной фразы был оскорбителен. Полковник недоуменно приподнял бровь.

— Дуэль? Огюст, вы наш дуайен. Готовить ли нам пистолеты?

— Будем добрыми подданными, господа, — барон Ле Ферро успел вовремя и сейчас же сжал плечо Тадеуша своими стальными пальцами, давая понять, что не допустит в своем доме тех самых безобразных сцен, о которых с упоением читала тогдашняя молодежь, забыв о такой добродетели как смирение. — Не нам нарушать эдикты.

— Ковальски?

В те дни Эрвин Фальк пользовался заслуженной славой отчаянного дуэлянта и бретера, не забытой и в наше веселое время. В кулуарах дворцовой канцелярии неоднократно сплетничали, как, ознакомившись с внушительном списком его подвигов, Ее Величество соизволили в негодовании топнуть ножкой — и ужесточить и без того драконовские законы.

Неудивительно, что, встретившись со стальным взглядом, сулившим незабываемые приключения в мире по ту сторону добра и зла, Тадеуш пришел в некоторое смятение. Он был храбр, но естественная осторожность, свойственная представителям этой славной фамилии, в конце концов победила чувство уязвленной гордости.

— Мои извинения, господа. Герр Фальк, сожалею, я был несдержан.

Полковник оскорбительно-левниво кивнул, любуясь игрой света на хрустальных подвесках изящного бра. Подождал, пока облачко ярких — как тропические бабочки — дам не пленит своими сетями пышущую негодованием фигуру недавнего возмутителя спокойствия. Судьба его была предрешена: Эрвин прекрасно помнил, как хищно оживились дочери госпожи Пфайфер и сколько светских львиц буквально пронзали перспективного Ковальски оценивающими взглядами — в столице явно не хватало богатых и слабовольных молодых людей, достойных попасть под острый каблучок сафьяновой туфельки.

— Наглый, самонадеянный щенок, - пожаловался Фальк и презрительно посмотрел на сверкающий алмазами выигрыш. - Вы не поверите, мой друг, этот мальчишка весь вечер играл одной и той же колодой.

Кубики льда в позабытом бокале едва слышно постукивали о драгоценное стекло. В глазах Ле Ферро сверкнули веселые искорки.

— Крапленой, разумеется. Отчего же, вполне поверю. Семья Ковальски никогда не отличались... щепетильностью. Он крупно проигрался?

— Едва ли... фальшивые бриллианты "фамильных драгоценностей". — Полковник покачал головой, молчаливо осудив желание казаться более значительной величиной, чем та, которую отражает беспристрастное зеркало. — Нет, разве что уязвленная гордость.

— Никогда не могла понять, почему его считают выгодной партией, — незаметно вошедшая дама очаровательно улыбнулась. — Быть может сегодня, герр оберст докажет нелепость подобных рассуждений?

— О, сударыня, — вскочив из глубин уютного кресла, мужчина преклонил колено, улыбнулся. — Огюст, вы не будете ревновать, если я осмелюсь...

— Ах, Фальк, Фальк. И где вы научились этому омерзительному придворному лакейству?

— Право, — полковник нежно поцеловал благоухающую фиалками перчатку баронессы. Настолько нежно, что иной мог предположить существование особой, тайной связи — и поспешить обрадовать свет новой сплетней, — должны же быть у меня маленькие секреты.

— Которые вы так тщательно храните уже двадцать лет? Эрвин, оставайтесь, в такую ночь нельзя быть одиноким.

— Милая Шейла, интересы...

— Положительно, всё тот же педант и зануда! Сколько я вас знаю...

— Баронесса, простите нас. — Ле Ферро взял своего гостя под руку (жест, успевший стать неблагопристойным, но тогда служивший знаком крепкой и надежной привязанности). — Идемте, мой друг, попробуем ускользнуть незамеченными.

Тайной галереей они вышли к лестнице, плавно спускавшейся в вестибюль, где полковник позволил накинуть на себя серо-стальной форменный плащ. Несколько секунд мужчины стояли молча.

— Береги себя, Эрвин.

Его голос дрогнул, и старые друзья крепко обнялись, рискуя выглядеть смешно и нелепо; потом Фальк резко отвернулся, сделал несколько быстрых шагов: за его спиной громко хлопнула высокая, украшенная затейливой резьбой дверь. Тыльной стороной перчатки он смахнул с лица невесть откуда взявшуюся слезу. "Наверное, я старею", — вполголоса пробормотал полковник, захлопнув люк тяжелого армейского транспортера.

С неба падал обычный для этих мест дождь, щетки размазывали влагу по тяжелому бронированному стеклу. Мимо проплывали помпезно-торжественные громады особняков, кое-где в окнах горели огни — новая столица строилась по строгому плану и совсем не походила на разрушенный старый город, с его запутанными улочками и укромными уголками, которые были непременным убежищем романтически настроенных парочек. Фальк едва заметно улыбнулся, поддавшись нахлынувшим сладким воспоминаниям свой юности, слегка приоткрыл люк — в кабину хлынул свежий, напоенный щемящим ароматом осени воздух.

Ах, молодость — молодость! Второй курс академии, первая дуэль и первая любовь: тонкий профиль лица, облако золотистых волос... пронзительный визг колес — мигающая красным палочка полицейского убила, разрушила пленительное видение. Мокрая каска с недовольно нахохлившимся медным орлом, блестящая от дождя пелерина, повелительно-вежливые интонации мокрого в своей блестящей резиновой пелерине сержанта.

— Движение закрыто, герр оберст. Пожар. Извольте следовать в объезд.

Он кивнул и послушно свернул в какой-то переулок, выезжая на параллельный Кенигенштрассе проспект. Начался ливень, свет мощных фар отражался от глянцевых луж на асфальте, ослепляя глаза. Может быть именно поэтому полковник Эрвин Фальк не сразу заметил мелькнувшее бесформенное белое пятно на панели, но к чести нашего героя, его рефлексы действовали быстрее, чем отягченный чувствами и переживаниями рассудок, который предпочитает долго думать и — как всегда — ошибаться! Полковник вернулся назад, остановил свой экипаж и задумчиво коснулся подбородка, что означало крайнюю степень удивления этого бесстрастного человека.

Впрочем, не прошло и минуты, как он уложил безвольно обмякшее тело на широкое сидение автомобиля, включил климатизатор и удовлетворенно отметил, что болезненная синева отступила, а нежный бархат щек приобретает естественный оттенок. Фальк осторожно проверил пульс, потом решительно расстегнул легкую блузку, стиснув в негодовании зубы — тело девушки покрывала причудливая сеть шрамов, кое-где виднелись недавние ожоги. Молчаливые и верные свидетели того, что очаровательное создание удерживали силой и плетью в одном из распутных домов городского предместья на потеху состоятельным сластолюбцам.

Эрвин еще раз внимательно осмотрел свою нежданную попутчицу: разорванная по шву, непристойно узкая юбка обнажила не только безупречно стройные ноги, несомненно, приковывающие алчные взгляды мужчин, но и причудливо-уродливое клеймо Дома Ветра, выжженное на бедре. Когда-то ему нравился летящий стиль этого знака. Когда-то очень и очень давно.

«Дороги перекрыты - пожар. Облава будет только утром. Сержант запомнил броневик, к сожалению. Что делать?»

Мужчина закрыл люки, быстро, следуя раз и навсегда усвоенной привычке, застегнул ремни безопасности. Выдернул из никелированных зажимов трубку радиотелефона, быстрой скороговоркой обронил что-то в микрофон. Ответили не сразу, у него было время подумать. Подумать и в который раз решить, что о больнице в данном случае не может быть и речи, о том, что встреча с бывшими хозяевами означает для таинственной незнакомки смерть худшую, чем можно вообразить... и о том, что волны гасят ветер, и у него есть хороший шанс.… В трубке что-то зашуршало, видимо его абонента только что разбудили. «Неважно».

— Генерал Адлерберг?

Как обычно, голос полковника Эрвина Фалька был сух и тверд.

Ветви деревьев сплетали над головой причудливую сеть, смирившую яростные лучи восставшего ото сна светила. Где-то в кустарнике рыцари славного рода пернатых искусно пели серенады смущенной даме, кокетливо помахивающей очаровательным серым хвостиком.

Открывшаяся взору картина наполняла сердца несвойственной нашим жестоким временам благостью – окутанная синеватой дымкой тумана долина нежилась в тишине рассветной неги – крохотные домики, крытые красной черепицей, сверкающие воды дремлющего озера, белоснежные шапки горных вершин.

Казалось, здесь все дышит благословенным покоем, и даже мрачного вида каменные стены прикрыли свою суровость побегами душистого хмеля, а грозная, неприступная в своей гордой надменности, цитадель притворилась изящной игрушкой юного великана, небрежно забытой посреди горных лесов.

— Замок "Далекий", — Баронесса Ле Ферро откинула вуалетку, лукаво посмотрела на свою воспитанницу: милая Рене так и не научилась скрывать свои чувства, и на покрытом бронзовом загаром лице был ясно различим детский, чуть наивный восторг, – родовое имение семьи Джедайт.

— "Weitfernschloss". Странное название для die alte Aristokratie. — Девушка изящным жестом поправила вырвавшийся из тесного плена сложной прически непокорный локон.

— О, да. На редкость запутанная история, — копыта лошадей мягко переступали по песчаной дорожке, легкий ветерок забавлялся с кончиками алых атласных лент, — когда-то давно принцесса Ингрид Берилл сбежала от родителей с наследником дома Джедайт. Разразился ужасный скандал, молодого человека обвинили в государственной измене...

Мимо, басовито гудя, пролетел огромный жук. Рене глубоко вздохнула – густой, приторно сладкий аромат распустившихся цветов пленял одурманенный красотами разум. «Как все это романтично! Интересно, похитил бы меня Эрвин?» — невинная мысль, казалось, испугала юную леди настолько, что она даже приложила пальчик к онемевшим губам, чтобы случайно не оборонить страшную в своей искренности фразу.

— ...так появилась младшая ветвь правящего дома. Эти земли Её Величество подарили своему племяннику. Поэтому владетели замка никогда не присягают на верность. Узы крови, разумеется, крепче любой клятвы. Вы согласны?

— Ле Ферро! Наконец, я вас нашел! – на повороте аллеи их догнал всадник на роскошном вороном жеребце. Не узнать его было невозможно: сильное гибкое тело, облаченное в темно-серый мундир, короткий ежик черных волос... известное всему Королевству пенсне, которое разбило так много влюбленных сердец!

— Берт... – Шейла медленно протянула руку для поцелуя тем самым грациозным жестом, который во все времена сводил с ума мечтательных юношей, с робкой надеждой ищущих благосклонности ослепительных красавиц.

— Сударыня...— хищно склонившись над тонкой лайковой перчаткой, мужчина оценивающим взглядом скользнул по фигурке спутницы баронессы, — вы представите нас?

— Великий Лорд Бертрам Нефрит, моя воспитанница, – женщина предупреждающе сверкнула очами, чуть-чуть выделила голосом слово «моя», — фроляйн Рене Гриф, мобильные войска Ее Величества.

— Ага! – Нефрит громко присвистнул, — Наконец я встретил валькирий!

— Вы положительно не изменились, мой друг! В присутствии дам...

— Из королевского десанта, ваша милость. – Казалось, Второго Лорда искренне забавляет притворное негодование одной прекрасной амазонки и наивное смущение другой. – Или великий и ужасный демон может ошибаться?

— Ах, сударь! Какое лестное преувеличение, — щеки баронессы смущенно заалели, — но я всего лишь скромный медик.

— И это говорит "ночная ведьма"?! Ангел, вытащивший нас из ада?

— Бертрам! — Шейла шутливо нахмурилась, — еще немного, и я пожалуюсь мужу.

— Милорд, а герр Фальк тоже десантник?

Нефрит прикусил губу. Баронесса едва заметно покачала головой.

— Возможно. Полковник очень скромный человек, и даже мне не известно о его подвигах.

Рене разочарованно опустила голову. Почувствовав настроение всадницы, лошадь печально вздохнула. Девушка ласково потрепала ее холку.

— Не расстраивайтесь, фроляйн. Эрвин не тот человек, который способен просто так исчезнуть. Готов поспорить, он сумел переправить вам весточку. Я прав?

— Да, милорд.

— Тогда вы знаете больше меня. – Нефрит неожиданно улыбнулся. — Мы с генералом Адлербергом беседовали о вас... вы хотите и дальше служить Ее Величеству?

Девушка молча кивнула, затаила дыхание: бездонные глаза Великого Лорда затягивали, заманивали в далекую бездну... Она вспомнила суровое, строгое лицо полковника, решительно тряхнула головой. Внезапное наваждение исчезло.

— Вы, – голос предательски вздрогнул, — Вы... это недостойно, милорд!

Он осторожно коснулся пальцами ее подбородка, Рене недовольно отвернулась. Лорд раскатисто рассмеялся.

— Выше нос, юная леди! Надеюсь, мне не придется краснеть, поручившись за вас.

— Поручившись?

— Вас отправляют в офицерскую школу, моя девочка, — баронесса ласково накрыла ее ладонь своей. Рене на секунду зажмурилась: самая дерзкая, самая невозможная мечта была все ближе и ближе. Она докажет, она обязательно докажет, что…

— Кстати, вы прекрасно держитесь в седле. Пожалуй, если будущий кадет согласится украсить этот день энергичной прогулкой, я подарю ему небольшую фору.

— Гонка? – Девушка снисходительно посмотрела на своего титулованного соперника, тем особенным взглядом, коим светские львицы награждают кавалеров, еще не познавших всех глубин женского коварства. Тонкие ноздри затрепетали в тщательно сдерживаемом азарте. — Вы настолько самоуверенны, милорд?

Нефрит усмехнулся. Самоуверен? О, нет, он был абсолютно уверен в своих силах.

— Рене! — Ле Ферро откровенно развлекалась. Второго Лорда ожидал весьма неприятный сюрприз. — Не стоит так откровенно топтать мужское самолюбие.

Жесткий, по моде высшего командного состава, воротничок врезался в раздувшуюся от непомерного напряжения шею. Бледная кожа покрылась багровыми пятнами, казалось, еще немного – и генерала хватит удар. Его глаза, не отрываясь, смотрели на казенно-стандартную, безликую фигуру, застывшую в кресле для посетителей.

Мог ли он предположить, что все закончится именно так? Имея высоких покровителей, связанный с ними не только узами деловых отношений, он на мгновение почувствовал себя неуязвимым. Кто посмел бы бросить вызов человеку, которого долгими жаркими ночами ласкал сам Королевский Прокурор? Приторно-сладкий запах магнолий, белоснежная кожа – мог ли он предположить такой финал.

Человек без лица небрежно положил на стол крохотный однозарядный пистолет. В свете яркой лампы полированная сталь сверкнула как-то по-особенному жестоко. Генерал сглотнул – только в дамских романах несчастной жертве могущественных интриганов, искусно сплетших липкую сеть порока и обмана, оставляют выбор. Сохранить честь или…  
 

— И что он выбрал?

— Самоубийство.

Женщина промолчала. Фальк невольно насторожился.

— Что-то случилось?

— Нет. Просто вы становитесь человеком, Эрвин, а это всегда интересно.

Полковник смешался. Его собеседница аккуратно приподняла с жаровни чайничек, наполнила горячей жидкостью крохотные фарфоровые чашечки. Кокетливо поправила манжет просторного белого свитера.

— Генрих как-то признался, что ненавидит эту микстуру больше всего. Попробуем?

— Из ваших очаровательных ручек я бы принял даже яд. — Мужчина склонил голову в шутливом поклоне, искусно скрыв легкое замешательство: увы, молоденький юнкер, так наивно носивший у сердца портрет своей королевы, остался в далеком прошлом. – Хотя, последнее милосерднее.

— Ах, Эрвин, Эрвин! Вы неисправимы, — чайная ложечка едва слышно коснулась блюдечка, — так и хочется казнить вас за наглость.

— Термин «необдуманный риск» был бы более точным, моя госпожа.

Прекрасные глаза сверкнули алмазами высочайшего гнева.

— Фальк! Расчетливое коварство – ваше настоящее имя... Кстати, о коварстве. Стража!

Дверь кабинета широко распахнулась. На пороге, ведомые на подвиг суровым лейтенантом внутренних покоев, застыли крепкие молодые люди, деловито обшаривая бдительными взорами комнату. Охрана готовилась крутить и вязать покусившегося на устои мироздания негодяя.

— Впечатляет, - предполагаемый негодяй невозмутимо покривил душой. Королева зловеще усмехнулась, требовательно прищелкнула пальцами - кто-то вложил в царственную ладонь узкий футляр. Негромко клацнул крохотный замочек, на чайный столик легла овальная пластинка. Вороненая сталь, гравированный текст на староимперском: «Все что сделал податель сего, сделано по Моему приказу и во благо Государства». Чеканная фраза, словно сошедшая со страниц приключенческого романа, где бравые господа уверенно побеждали других, не менее храбрых господ. Недостижимая мечта придворного карьериста. Эрвин равнодушно пожал плечами.

— Занятная вещица... Ваше Величество.

Лейнетант внутренних покоев побелел. Женщина повелительно взмахнула рукой - кабинет покорно опустел, оставив их наедине. Фальк с каким-то сожалением рассматривал висящий на стене королевский герб.

— Она ваша, полковник, — августейшая особа зачем-то потрогала массивный браслет. — Вы знаете младшую из сестер Адлерберг?

— Да, - мужчина невольно потер щеку. — В детстве она была настоящим чудовищем.

— Сейчас ее зовут Джулия. Джулия Адлер. Красива, умна, независима. — Слова медленно таяли, не успев даже коснуться убранных светлым шелком стен. Королева всегда говорила тихо и, казалось, чуть грустно, как будто каждая фраза доставляет ей острую боль: однажды, робея от собственной непочтительности и внутренне покраснев, он спросил – почему. — Идеальный секретный агент. Увы, даже опытный резидент не застрахован от нелепых случайностей.

— Моя госпожа считает необходимым, — Эрвин замешкался, вспоминая приличествующий случаю эфмеизм, к коим питают известную слабость люди, погрязшие в сладком дурмане интриг и обмана, — дополнительные гарантии?

— Иногда приходится принимать тяжелые решения, полковник. Агенты Лауман и Адлер - ценные сотрудники, но...

— Но каждый из нас понимает необходимость жертв, — Фальк вспомнил, с какой гордостью смотрел на свою дочь старый Адлерберг, дыхание болезненно перехватило. Пальцы коснулись древнего металла: консульский медальон обжег холодом руку. Со стены на мужчину оценивающе-строго смотрела старая фотография в черной траурной рамке – корветтен-капитен Металлия тоже понимал необходимость жертв.

Усилием воли Эрвин заставил свой голос звучать безразлично:

— Личные обстоятельства не имеют значения.

— Не имеют значения, — резкий порыв ветра попытался унести невесомый газовый шарфик, быстрым движением королева усмирила рвущуюся на свободу ткань. — Если кто-то из них сорвется, а ваше вмешательство запоздает, Мы выпустим в тот мир первозданный Хаос. Как он голоден… подумайте, друг мой, сможете ли вы вернуться. Я пойму и приму слово «нет».

«Подумайте». Зачем? Фальк был готов на все – только бы не видеть как обреченно, почти незаметно сжимаются тонкие пальцы, выдавая Её потаенные страхи и волнения.. «Сможете ли вы вернуться». Дерзкая мысль не успела обрести пугающую определенность, как по спине пробежала холодная волна, как будто кто-то внезапно и бесшумно включил кондиционер. Лгать самому себе? Бессмысленно.

Она знала, и сам Фальк знал: перед тем как убить, он постарается вытащить всех. Нет. Не так. Он вытащит всех. Что же сказать?

— Ваш ответ, Эрвин.

На мгнование показалось: черты ее совершенного лица дрогнули. Нет, всего лишь причудливая игра света. Что же сказать? Молчание становилось осязаемым, вязким. В тишине едва слышно скрипнул старинный паркет, где-то тихо отозвалась древняя бронза. Она стояла у распахнутого окна, казалось, искусный художник вырезал изящный силуэт... Ветер нежно трепал медные локоны, где-то вдалеке метался рассерженно-наглый крик голодных морских чаек. На горизонте уродливой кляксой чернел сторожевой фрегат... Время, время ускользало из пальцев сухим песком. Что он мог сказать?

Тогда он так и не нашел нужных слов – просто молча кивнул. И лишь позже, значительно позже – на стартовой площадке - дерзко прошептал:

— Я всегда возвращаюсь, Эльза.

Запретное, недоступное имя... Краткая молитва неизвестным богам, робкая надежда на возвращение. Наверное, он произнес его вслух, хотя сама возможность такой ошибки была невозможной. Да и в полупустом вагоне метро было шумно - в распахнутые окна салона врывался дробный перестук колес. Однако, девушка, увлеченно рассматривающая какую-то пухлую книжицу в пестро-раскрашенной обложке, на мгновение подняла взгляд, потом резко опустила на блеснувшие интересом глаза темные очки – и все равно, нежный румянец пробился сквозь фальшивую бледность неумело наложенного тонального крема, выдавая неистовое смятение нежных чувств.

Впрочем, ее потрясение вполне понятно – стоявший напротив мужчина как будто сошел с глянцевых страниц детективных романов Гарднера или Дэшиэля Хеммета. Настоящий оперативник из агентства «Контитенталь»! Было в этом человеке что-то пробившее непоколебимую уверенность в советах глянцевых журналов для юных девиц. Она на секунду бросила оценивающий взгляд на своего сегодняшнего поклонника: гламурно растянутый свитер, широченные, покрытые аляповатыми заплатами ультрамодные штаны... Печальный вздох заставил молодого человека сжать мощные, играючи справляющиеся с жевательной резинкой, челюсти. Юноша мучительно переживал собственную несостоятельность.

Двери распахнулись с грозным шипением рассерженной кошки. Инстинктивно отшатнувшись, Фальк экономным движением перетек-переместился на открытый перрон. Глубоко втянул тяжелый, пыльный городской воздух, неторопливо спустился по выщербленным ступенькам лестницы, способной рассказать заинтересованному слушателю о своей далекой молодости – когда легкие туфельки звонко выстукивали веселые искры металлическими набойками каблучков. Увы... то время прошло.

Фальк неприязненно проводил взглядом группу молодых людей в одинаково плохо подобранных куртках, поморщился при виде огромного рекламного плаката: роскошных форм блондинка, в ярко-алой накидке блудницы, бесстыже-откровенно ласкала таинственный серебристый предмет, жадно припадая к нему чувственными губами. Бауэр был прав – реальность оказалась другой, отличной от учебного полигона: чуть-чуть иные лица, чуть-чуть иная речь, запах печеных каштанов, нескончаемый поток машин – мелькающие колеса шуршали по глянцево-черному асфальту. Закрыв глаза можно было представить, как рядом целеустремленно ползут сотни, тысячи змей. Фальк решительно подошел к поребрику тротуара, взмахнул небрежно сложенной газетой – откуда-то из середины потока вырвалось, вывернулось желтое такси.

Излишне тесный автомобильчик стремительно мчался по шоссе, весело пощелкивал счетчик – циферки сменяли одна другую, обещая скорое и обильное кровопускание бумажнику незадачливого клиента, которого везли наидлиннейшим из существовавших под этим голубым небом маршрутов. За окном мелькали фонарные столбы, размалеванные – излишне ярко – вывески каких-то лавок. По мощеным тротуарам неловко вышагивали девицы, отдаленно напоминавшие болотных цапель, со своей странной, «деревянной» походкой. Впрочем, Эрвину было все равно – его пальцы выбивали затейливую дробь на крышке объемистого кожаного кофра, таинственная тяжесть которого могла бы навести человека искушенного, на мысли о богатстве, скрытом в увесистых, грязно-желтых брусках с клеймом пробирной палаты.

Золото. Драгоценности. Некоторое время его порядком занимала мысль, о том, как аборигены с какой-то непонятной страстью обожествляют эти зримые мерила собственного успеха и власти. Где-то глубоко-глубоко, у самого сердца все еще звучала сладчайшая музыка таких прекрасных в своей строгой торжественности слов. «Возвращайтесь, Эрвин». Негромкое шипение свечи, шорох шлейфа. Доверие, пьянящее сильнее, чем вино.

Променять все это на пачку гнусно размалеваной бумаги? Немыслимо. Наверное, поэтому, он отпустил машину и ее серебролюбивого водителя прямо в центре маленького городка, быстро и с каким-то ощущением брезгливости отсчитав потребное количество засаленных купюр. Его же ждали тихие мощеные улочки и нежащиеся в лучах заходящего солнца бронзовые львы…. Сонная река, лениво качающая крохотный туристический параходик. Фальк еще подумал, что обязательно вернется, чтобы ощутить под ногами тепло тиковой палубы и дрожь мощных машин, усмиренных гордыней человека. Короткая прогулка подарила умиротворение и покой, а тщательная проверка – стойкую уверенность в полном безразличии к своей персоне.

Найти нужный адрес было просто – карта оказалось верной - крохотный садик прятал маленький двухэтажный домик, укутанный в одеяло зеленого хмеля. Полковник с какой-то неожиданной для самого себя робостью потянул тихо скрипнувшую калитку невысокой ограды. Тактично постучал в дверь, снял щегольскую шляпу.

— Вечер добрый, фроляйн Лауман. Меня зовут Фальк. Эрвин Фальк.

- А! Вот мы и встретились. – Молодой человек бесцеремонно схватил девушку за подбородок, изумрудные глаза полыхнули страстным пламенем. Он что-то прошептал, плотоядно облизывая губы, но продолжить уже не успел.

Удар, от которого потемнело в глазах, и вот уже сталь, способная убить бессмертного, недвусмысленно замерла у самого горла. Высочайший гость затравленно огляделся, всхлипнул: он стоял в центре полукруга, одинаковые фигуры в одинаково светло-песчаных мундирах одинаково медленным движением стягивали парадные перчатки.

- Что здесь происходит?!

- Имею честь вызвать вас, милорд. Сейчас, немедленно!  
 

Лучик умирающего солнца нежно ласкал потемневшие от времени дубовые панели. Кабинет был стар, как и весь главный корпус Школы — мрачное наследие суровых и властных королей первой династии, с его нелепыми стенами, давным-давно засыпанными рвами и узкими окнами-бойницами.

Но также, как тысячи лет назад, реяли на башнях черные флаги и также стесывали каменные ступени кованые железом сапоги курсантов, а в запутанном лабиринте тайных галерей и переходов скрывались дремлющие чутким сном ловушки. Впрочем, в этих стенах можно было встретить кое-что более опасное, чем хорошо смазанный капкан или ловчая яма с отравленными кольями на дне... Если конечно к Великому Лорду Королевства можно применить такое низменное сравнение.

— Я требую вернуть свою собственность! — юный демон демонстративно и нагло развалился в кресле, элегантно промокая кружевным платочком надменно алеющие царапины на щеке. Почему-то он был похож на отвергнутого, но черезмерно назойливого поклонника, осмелившегося мечтать о запретном…. И наказанного, в лучших традициях рыцарского романа.

— Простите? — ректор Школы особым образом приподнял бровь, щека его дернулась – грозный признак, значение которого мог легко прояснить любой из старшекурсников: генерал-наставник в бешенстве.

— Это, — тщательно наманикюреный коготь со свистом разорвал воздух, — мое. На колени, тварь!

— При всем уважении, милорд, не могу выполнить ваше драгоценное пожелание, — девушка у окна иронично улыбнулась, её пальцы выбивали на дубовом подоконнике едва слышную дробь. Трудно сказать, что именно так уязвило чувствительную натуру Повелителя Ветров, но теперь его голос напоминал змеиное шипение.

— Рене Гриф. Х-ха! Тебе дали новое имя, но никто не в силах снять мою печать ни с твоей души, ни с твоего тела!

— Молчать! — тихий приказ прозвучал как удар хлыста. – Генерал Александер и вы, леди, оставьте нас.

— Слушаюсь, моя королева.

Ректор распахнул дверь, пропустил курсанта, осторожно прикрыл тяжелую створку. Быстрым взглядом обвел приемную. Недовольно прищурился на секретаря.

— Ваши услуги мне сегодня не понадобятся. Можете считать себя свободной.

Высокая седая женщина чопорно кивнула, захлопнула папку. Громоздкий сейф громко лязгнул бронированной пастью.

— Курсант, возвращайтесь на занятия. И… не стоит беспокоиться.

Оставшись один, генерал запер дверь приемной, и, удобно расположившись за секретарским столом, несколько неловко нацепил украшенную кокетливым голубым бантиком гарнитуру интеркома.

— Зойсайт, — ласковый голос шелестел в наушнике осенним дождем, — я требую объяснений.

— Из-за сбежавшей наложницы? Эта дрянь подожгла мой дом, убила моих слуг...

Генерал тонко улыбнулся. Он представлял себе ситуацию, как будто обладал даром пронзать взглядом стену: Ее Величество брезгливо отвернулись; Ее Величество неторопливо встали, осторожно ступая по толстому ковру, подошли к окну, чуть-чуть отодвинули вниз тонкую планку жалюзи. Умирающее солнце, казалось, окутало Ее Величество тончайшим золотым покрывалом... Алан Александер был большой романтик и справедливо считал свою повелительницу прелестнейшей из женщин. В самом деле – фиолетовый шелк парадного платья скорее подчеркивал, чем скрывал ее изящную фигуру, схваченные скромной диадемой волосы ниспадали бесконечным водопадом на тонкие плечи безупречной формы. Особенно красива она была в гневе, когда ее глаза метали молнии, а строгие черты лица становились беспощадно выразительны.

— …извольте выслушивать нотации стоя! Вы продемонстрировали будущим офицерам, что Великий Лорд королевства – истерик и трус. Вас вызвали на дуэль, и Вы не нашли ничего лучшего, чем сбежать!

Молодой человек побелел от ярости. Слегка заостренные кончики его ушей нервно дернулись, как будто предчувствуя властную руку наставника, готовую преподать шкодливому отроку правила этикета. Он почтительно склонил голову, надеясь спрятать глаза, так некстати вспыхнувшие неподобающим его положению негодованием.

— Моя королева, Вы сами запретили мне ввязываться в дуэли!

— Так Вы были готовы принять вызов? Прекрасно.

Ковер кончился. Тонкие каблуки-шпильки в злобе терзали натертый паркет.

— Негласно, я сделаю для вас исключение. Лорд Нефрит воспитан в древних понятиях Чести, и его мало интересуют королевские эдикты, когда задето имя его протеже. К счастью, может быть.

Резкий разворот, стон шелковой ткани, шелест встревоженных перьев.

— Вы вообще умеете оперировать другими понятиями, кроме как «купить» и «продать»? Впрочем, не только продажные девки предместья, уже офицеры Генштаба называют вас «Зойсайт-два-процента»! Нет?!

— Ваше, — молодой человек откашлялся, — Ваше Величество, я готов принести госпоже Гриф и генералу-наставнику свои самые глубокие извинения.

— Извинения? – негромкий смешок, — вы настолько дешево цените свою жизнь?

Генерал Аллан Александер невольно поморщился. «Не судите опрометчиво» - гласила древняя заповедь, но Великий Лорд Королевства был ему неприятен, а его безрассудное поведение оскверняло традиции предков. Стоило признать, вразумляющий удар был хорош – резкий, четкий… Интересный вариант пощечины. Он с удовольствием вспомнил, как драгоценная кровь лорда пятнала белоснежную парадную перчатку – Зойсайт, по-мальчишески неловко, утирал вдребезги разбитый нос.

Несомненно, достойный плод уроков Ле Ферро – кроткая баронесса славилась своим умением исправлять кривое, пустившее корни в головах юнцов!

— Вы хорошо Нас поняли, сударь?

— Да, моя королева.

— Прекрасно. Вам не повредит месяц-другой отдохнуть вдали от столицы, у вас на редкость усталый вид. Эта напряженная светская жизнь, многочисленные соблазны. Говорят, ваше имение славиться целебным воздухом?

Дверная ручка мягко пошла вниз, щелкнул замок – ректор быстро сорвал гарнитуру, натянул на лицо маску крайне занятого бюрократа. Жаль, не удалось послушать разговор до конца! Он демонстративно подчеркнул мягким карандашом пару фраз скучнейшего отчета, составленного в прошлом году и так вовремя подвернувшегося под руку. Перевернул густо испещренную правками страницу.

Ее Величество насмешливо покачали головой.

— Неубедительно, мой друг, крайне неубедительно. У вас слишком чувствительный микрофон… — офицер густо покраснел, как пойманный за вдумчивым созерцанием непристойных гравюр первокурсник, — Ваше мнение о Рене Гриф?

— Я могу говорить свободно?

Королева едва заметно кивнула.

— Они очень похожи, – генерал старательно избегал имен, – но девушка гораздо жестче, в ней какой-то стрежень, который мы пока не смогли согнуть. Быстрая реакция, трезвый ум, никакой рефлексии. Из нее может получиться великолепный командир.

«В отличие от». Намек был совершенно понятен.

— Остается надеяться, что мы не ошиблись во второй раз.

— Вы уверены, что это необходимо? — Женщина нервно сцепила тонкие пальцы, мельком взглянула на покрытый кружевной скатертью стол: на стерильной салфетке зловеще поблескивал хирургической сталью шприц.

— Не волнуйтесь, сударыня, вам действительно нужно хорошо отдохнуть, — она едва заметно дернула точеным подбородком. Фальк едва заметно улыбнулся.

— Закатайте, пожалуйста, рукав.

Серая головка инъектора прижалась к синеватой жилке. Полковник плавно выжал поршень до конца. Женщина покорно обмякла в мягком кожаном кресле, бледная кожа понемногу розовела. Фальк спрятал использованную ампулу в металлический футляр, вытащил из часового кармана роскошный, выверенный хронограф и тщательно записал время инъекции в блокнот.

Выждав, пока снотворное не пленило госпожу Лауман тенетами крепкого сна, полковник легко поднял женщину на руки, уложил в постель скромно убранной спальни. Снял туфли, расстегнул тугой пояс, укутал тонкую фигурку пушистым пледом.

Стараясь не шуметь, Фальк неторопливо спустился вниз, распахнул окно гостиной и замер в немом восхищении: ветер за спиной лениво шевелил тяжелые шелковые шторы, задумчиво-сонный Хафель мягко качал в колыбели волн сияние молодой Луны. Тишина и покой, сонная идиллия в который он принес зародыш возможного, необходимого зла.

Мужчина открыл портфель. Неторопливо разложил исписанные бумаги на столе. Быстрым жестом взъерошил короткие волосы. Привычка из прошлого – снять тесный шлем, подставить голову под дышащий прохладой раструб климатизатора. Что же, все вновь возвращается на круги своя – эксперт снова в строю.

Он раскрыл блокнот, задумался. Несколько уверенных движений пера – какое-то время мужчина рассматривал получившийся рисунок. Четкий, строгий профиль. Рене? Эльза? Он улыбнулся – само сравнение было нелепо – и пририсовал портрету очаровательный бантик.

Старый способ оказался действенным: пока разум придирчиво решал кому из дам отдать свое предпочтение, подсознание хладнокровно вынесло окончательный диагноз: этот мир слишком алчен, слишком жаден – полковник буквально чувствовал, как его пронизывает холодный, ледяной ветер, выдувая драгоценное тепло. Суеверие рыцарей дальних коммуникаций, легенда, неожиданно ставшая реальностью. Ледяная пустыня и какая-то жалкая ампула энергетика...

«Надолго ее не хватит».

На стол лег очередной лист бумаги. Четкий, самоуверенный почерк, столь же самоуверенная ошибка. Кое-кто с излишним энтузиазмом воспринял известие о долгой командировке своего профессора. Хмыкнув, Фальк щелкнул кнопочкой авторучки: тонкая красная линия безжалостно убила чью-то гордость.

— Вы не спали всю ночь? – Он поднял голову, вымученно улыбнулся. На лестнице стояла совсем другая Анна, совсем не похожая на ту бледную тень, которая встретила его на пороге своего небольшого дома. Эрвин на секунду прикрыл покрасневшие веки, правый глаз слезился, как будто в него попала случайная песчинка.

— Абсолютно верно, фроляйн, – полковник осторожно положил ладонь на стол. Без пиджака, в рубашке с расстегнутым воротником он выглядел много проще, по-домашнему. – Это работы моих студентов.

— Не думала, что вы преподаете. – Лауман ушла на кухню, там что-то коротко взревело, потом настороженно смолкло, ожидая ответа. Фальк посмотрел в окно, пожал плечами: небеса в ответ нахмурились мелким дождем берлинского пригорода. "Выкручивайся сам". – Вы врач?

— Профессор инженерной академии. Вашей альма-матер, сударыня.

— Читали мое личное дело? Впрочем, неважно. Лучше я угощу вас свежим кофе, — женщина аккуратно опустила поднос. Две ужасно маленькие чашечки, начищенные до блеска крохотные ложечки и серебряный чайничек, посыпанные корицей булочки, источающий густой, соблазнительный аромат. Эрвин вдруг вспомнил, что за всеми хлопотами так и не успел пообедать. Бархатистый голос опытной искусительницы еще звучал в голове. — Смелее, такой вы нигде не попробуете.

"В этом я как раз уверен". Полковник внимательно, даже нескромно, разглядывал ее лицо. Еле заметная морщинка, другая... плотно сжатые губы. "Бедная девочка". Он поймал ее холодную кисть, нежно поцеловал пальцы. – Анна, я могу вам чем-то помочь?

— Эрвин Фальк... офицер и джентльмен. Кажется, я поняла, почему вы здесь.

— Даже так? – Темные глаза насмешливо сверкнули. – Тогда у вас огромное преимущество. Надеюсь, вы поделитесь своей догадкой

— О, нет. Это будет моей маленькой тайной. Лучше расскажите что-нибудь интересное.

— В столице, как всегда, скучно, сударыня. Хотя... вы любите сплетни?

— Приличные, я надеюсь? Впрочем, я согласна даже на непристойность.

— Что же, слушайте....  
 

Словно гроза ворвалась в роскошно убранную спальню хозяев имения Зойсайт — Великий Лорд пинком распахнул дверь, содрал с себя тесный мундир, не глядя бросил его куда-то в сторону... Длинные когти терзали кружевной галстук, комнату наполнило рычание долго сдерживавшегося зверя.

— Ненавижу!

Он резко оглянулся — нет, прислуга давно уже научилась избегать вспышек гнева хозяина, лишь зеркала осмеливались смотреть молодому демону в лицо. Его отражение — измятая рубашка тончайшего полотна, изувеченное лицо — о, как он гордился этим надменным аристократическим лицом старейшего из семейств!

— Я — заменим? — Его смех метался испуганной птицей под высоким куполом спальни.

— Как будто я какой-то плебей, а не сильнейший демон Королевства! Заменим!

Кулак с силой ударил в полированное стекло. Широкая трещина наотмашь полоснула по замедлившему уклониться отражению. Лорд невидяще повел глазами...

— Я отомщу... Не знаю как, но, ветром клянусь, кровью своей... я отомщу.

— Какой ужас. Признайтесь, это неправда!

— Ах, сударыня. Неужели вы настолько уверены в манерах драгоценного третьего лорда? – Полковник пожал плечами, неуловимо быстрым движением поправил ослепительно белый манжет. – Впрочем, вы правы: зачем подслушивать сплетни, если их всегда можно выдумать.

— Профессор Фальк!

Он быстро собирался — старый, но все еще роскошный портфель звонко щелкнул посеребренными замками, щегольский черный плащ, модного в этом сезоне мерцающего оттенка, элегантно переброшен через руку.

— Вы спешите? — Женщина старательно прятала свои страхи за маску корректной вежливости. — Токио? Я могу отвезти вас в аэропорт.

— Это слишком долго. У меня жесткий график — Эрвин потянул массивную медную ручку, Анна негромко вскрикнула: распахнутая дверь вела на мощеную брусчатку незнакомой площади, на горизонте виднелись громады небоскребов... Ветер яростно рвал белые полотнища, испачканные красной краской иероглифов.

— Благодарю за кофе, госпожа Лауман.

Традиции Малого Королевского Приема уходили своими корнями в седую древность... и хотя будущее пробивалось сквозь пласт требований ритуала живительным ручейком перемен, прошлое еще крепко опутывало настоящее своими цепкими щупальцами.

Его милость, Великий Лорд Королевства Бертрам Нефрит едва заметно поморщился: безжалостный этикет алкал жертв. И если узкий, расшитый золотыми позументами камзол вызывал всего лишь легкое чувство неприязни, то пышный, посыпанный тончайшей пудрой парик будил в душе блистательного лорда тщательно скрываемую ненависть.

Нефрит раздраженно посмотрел в зеркало – разодетый в пух и прах придворный щеголь, покорный пленник давным-давно ушедшей моды, побелевшими от раздражения пальцами сжимал сафьяновую папку для бумаг, которые – к великому облегчению Лорда – вытеснили из обращения «благородный пергамент».

Тонкий серый листок, вырванный из офицерского блокнота. Испачканный конверт мог рассказать ему больше, чем вся каллиграфия мира.

«Милорд, прошу извинить недостойную ученицу за столь долгое молчание».

Текст дошедшего с оказией письма он уже выучил наизусть и спрятал в свой архив - вряд ли кто мог предположить, что ни королевский эдикт, ни служебная записка не будут удостоены такой чести. Изящная шкатулка эбенового дерева в сейфе его спальни скрывала личную переписку Великого Лорда: пачка случайных, редких писем, перевязанная атласной лентой... он купил ее, когда впервые в жизни нашел крышу над головой – скромное жалование лейтенанта позволило купить небольшой домик с крохотным садиком...

Они с Кунсайтом сидели на перилах крыльца, ели кисловатые сливы и стреляли друг в друга скользкими косточками. А за оторванной доской пола в гостиной, он хранил свои бумаги: редкие письма от матери, сухое извещение о гибели отца (он так и не смог приехать на похороны), записочки постоянных любовниц – он тогда еще вел счет своим амурным победам, потом как-то устыдился и сжег все лишнее.

Помниться, Кунсайт еще принес отличного вина, проститься с воспоминаниями...

— Как вы считаете, Лорд Нефрит? – Внезапный вопрос резко вырвал его из глубокой задумчивости. Бертрам неторопливо прокрутил в пальцах тонко заточенный карандаш, пристально посмотрел на вставшего канцлера. Тот смутился. Первый лорд тактично откашлялся.

— Полагаю, нам необходимо закончить этот цирк, – Нефрит дерзко расстегнул тугую пуговицу воротничка-стойки. Кто-то из адъютантов тихо ахнул. – Либо мы проводим оперативное совещание, либо костюмированное представление для наших же младших офицеров.

Второй Лорд решительно снял парик, пригладил свои короткие волосы.

— Весьма впечатляет, – голос королевы был холоднее арктического льда, а рука взмахнула в повелительном манящем жесте.

«Отставка, ссылка, каторга. Не важно!» Он преклонил колено, осторожно поцеловал край расшитой золотом юбки.

— Встаньте, Нефрит, – нежность Ее Величества внушала трепет, он даже не заметил, как его повелительница соизволила расстегнуть застежки тяжелой горностаевой мантии. – Помогите нам снять это.

Второй Лорд затаил дыхание, его пальцы на мгновение коснулись бархатистой кожи. Мимолетное касание как удар током — складки тяжелой ткани упали на пол.

— Благодарю, Берт, – глаза Берилл насмешливо сверкнули, — пожалуй, я назначу вас своим личным камердинером.

— Нет! – Мужчина резко поднял голову, обвел невидящим взглядом небольшой уютный кабинет, бывший его верной крепостью уже многие годы. Успокоено откинулся на мягкую спинку массивного кожаного кресла.

— Всего лишь сон, морок, – он немного нервно, что вполне простительно демону, уличившему самого себя в нарушении этикета на глазах своего сюзерена, облизнул пересохшие губы. Раскрыл потайной отдел бюро, поднял с бархатного ложа порядком помятую серебряную фляжку. Задумчиво взболтнул драгоценный сосуд, крепкими пальцами свинтил искусно сделанную крышечку: в воздухе приятно запахло благословенным нектаром долин лучшего из миров.

Прибегнув к сильнодействующему средству, злоуемное пристрастие к которому лишает рассудка, и напротив – сообразное использование отгоняет серую меланхолию и излишние тревоги, Великий Лорд улыбнулся и решительно пододвинул к себе лист бумаги. Стальной наконечник пера на мгновение завис в воздухе, свечи, коими лорд приказывал освещать свое жилище, в память о благословенных временах бурной молодости, нерешительно затрепетали...

"Миледи!

Памятуя о Вашей искренней заинтересованности и участии в судьбе одной юной дамы, я взял на себя смелость попросить моего старого друга, имя которого — капитан-инспектор Фрост – Вам, вне всякого сомнения, хорошо известно, заглянуть в полк, где воспитанница Вашей милости проходит свое практическое обучение..."

Нефрит представил себе очаровательную улыбку баронессы Ле Ферро, взглянул на порядком пожелтевшую моментальную фотографию, украшавшую его кабинет: три человека в темно-серых комбинезонах улыбались прямо в объектив: Эрвин, Шейла и он сам...

"Капитан Фрост любезно согласился заменить нерасторопных курьеров Ее Величества Королевской Почты, доставив письмо юной леди под видом служебных документов... тем самым охранив драгоценные строки от жадных глаз Тайного Кабинета.

Сей неумело заклеенный пакет лежит в моей шкатулке для секретных бумаг, и я получил бы редкое удовольствие, увидев Вас и Вашего благородного супруга в Pale-Nephrite в любое удобное для Вас время."

Мужчина довольно улыбнулся. Аккуратно вложил надушенную бумагу в плотный конверт, разогрел на огне свечи палочку зеленого сургуча. Печать, изящно набросанный адрес, мелодичный звон бронзового колокольчика, призывающего дежурного адъютанта к очередному служению во благо Короны.

— Моя честь — моя верность, милорд!

— Баронессе Ле Ферро. В собственные руки, Вильгельм. Можете идти.

Он выждал, пока не хлопнет массивная дверь за спиной стремительно удалявшегося юноши, окрыленного доверием к собственной исполнительности, и только потом мечтательно вздохнул, разглядывая небрежно брошенный на спинку стула парик.

Тонкие пальцы медленно захватывают, стягивают длинные перчатки....

— И все-таки это был только сон...

Классическая стойка – вполоборота к мишени, слегка согнув колени. Выстрел, еще один. Набитый песком манекен вздрогнул – из пробитых отверстий тонкой струйкой сыпался песок.

Эрвин недовольно покачал головой, отвернулся. Быстрым движением поправил воротничок – сильно накрахмаленная ткань слишком плотно сжимала шею. Посмотрел по сторонам: никого. В глаза бросился слегка покосившийся плакат: неполная сборка-разборка штурмовой винтовки «Принцесса». Старая модель. Старый плакат – вверху виднелись желтоватые потеки. Сзади прогремел еще один выстрел.

Фроляйн Гриф…. они сблизились как-то незаметно, исподволь: порой он подозревал, что сработал крепко-накрепко вбитый в голову групповой инстинкт.… Не бросать своих. Никогда. О чем он тогда подумал – о том, что медиков вызывать нельзя ни в коем случае? О том, что выжженное на бедре клеймо не скрыть, не спрятать? На улице бесновалась непогода, но он слышал только тяжелое, влажное дыхание и негромко пощелкивающие кусачки – хромированная сталь срезала, сминала золотые колечки, продетые сквозь кожу.

Тогда он сделал только один, всего лишь один телефонный звонок – и той ненастной, страшной ночью примчался генерал Адлерберг, с заполненными бланками контракта. Групповой инстинкт….

На крохотной кухоньке стыла очередная (он не считал) чашка кофе. Забытая фляга какого-то запредельно дорогого коньяка (подарок коллег, он долго отказывался, и потом она долго пылилась в кухонном шкафчике). Генерал мрачно смотрел на аккуратные пятна ожогов, кто-то долго и умело тушил о нежную – как у ребенка – кожу сигареты. Помрачнел, раскрыл бювар. Процедура была проста, непростым было ощущение собственной правоты и измены. Измена. Наверное, у него тогда здорово помрачнело лицо, эстет Адлерберг еще холодно обронил – плевать.

Штемпельная краска, испачканные пальцы… Освященный веками обычай, и даже демон не в силах вырвать у армии свое имущество. Новая жизнь, новое имя – странное, необычное. Случайная причуда военной канцелярии: мягкое, нежно-трогательное «Рене» и жесткое, высеченное из камня – «Гриф».

— Вы расстроены, Эрвин?

— Немного. Нас учили по-другому, – ложь, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Самоконтроль. Внутренняя дисциплина. Когда-то Он собирал Себя буквально по кусочкам. Вспомнился удивленный, и от того назойливый, психиатр госпиталя. При других обстоятельствах - миловидная женщина; красивое, труднопроизносимое имя. «Не важно».

— Вы покажете? – он пожал плечами. – Пожалуйста.

«Пожалуйста, не трогайте меня». Сжавшийся комочек, забившийся в угол комнаты. Она пыталась драться - зло и неумело, а потом тихо плакала, уткнувшись в его плечо. А потом приехала Шейла и все началось снова...

Фальк хищно улыбнулся: вместо сшитого из мешковины манекена он увидел надменную фигуру третьего лорда. Тонкие мерзкие усики, аристократически бледное лицо; узкие, хрупкие кисти рук. Серебряный набалдашник трости, алый шейный платок. Вдруг показалось, что он слышит пряный запах мужского одеколона.

Показалось, но уже остывал ребристый ствол тяжелого «герцога», а клочья манекена медленно, как хлопья странного, черного снега, опускались на пол. Сладко замерло сердце, казалось, потухший огонь вновь закипел в жилах. Его действительно учили по-другому: учили ненавидеть холодно, бесстрастно. Он опустил руку.

— Как-то так. Идемте, Рене. Боюсь, мы станем здесь нежеланными гостями.

— Слушаюсь, герр оберст.

Эрвин неторопливо застегнул кобуру. Тоскливо посмотрел на чадящие останки чучела. Всего лишь чучело. Жаль, вот если это был бы лорд…. «Возможно, когда-нибудь».

— У меня есть великолепная идея, фроляйн. Вы когда-нибудь пробовали мороженое?

Девушка тихо рассмеялась. Быстрым движением облизнула губы.

— Очень давно. О, конверт с гербом, — она удивленно взмахнула длинными, как у девочки-подростка ресницами, — мне?

— Ваше приглашение. Сегодня вечером ваша наставница устраивает ежегодный бал-маскарад... ей хотелось сделать небольшой сюрприз. Неужели вы откажете?

— Это слишком неожиданно, – Рене прикусила губу, — мое увольнение... У меня даже нет костюма!

— Сударыня, — Фальк галантно распахнул тяжелую дверцу автомобиля, — уверен, милейшая баронесса просто не могла забыть о таком важном остоятельстве. Мне строжайше приказано похитить одну юную леди и собственноручно доставить её в поместье Ле Ферро!

— Похитить? Вы правы, моя госпожа весьма предусмотрительна, — длинные ресницы коварно дрогнули, — но, подскажите, как я смогу найти кавалера?

Парк горел тысячами огней, где-то сзади оглушительно гремела музыка, разодетые в пух и прах пары стремились вырвать у серых будней разноцветный кусочек счастья. В беседке справа упоенно целовалась какая-то парочка – Эрвин ухмыльнулся, с силой наступил на какую-то ветку – раздался громкий треск, чей-то испуганный вздох и две неясные тени порскнули в спасительную темноту.

— Кажется, Ковальски в очередной раз не повезло.

— Не могу поверить, вы подстроили это специально!

— Почти, моя таинственная госпожа в маске. Зато теперь мы можем насладиться фейерверком без помех. Смотрите! Нет, выше!

Треск, тонкий росчерк – над озером вспыхнуло и рассыпалось в блестящее конфетти маленькое солнце, пойманное в мерцающую вспышками сеть.

— Как красиво.

Высоко в небе медленно распускался живой огненный цветок. Девушка крепко сжала его руку.

— Шейла решила, что вам это понравится. Интересно, чем вы сумели покорить ее ледяное сердце? Кстати, в этой беседке есть маленький секрет.

— Порой мне кажется, что вокруг вас одни секреты, герр оберст.

Фальк пожал плечами. Что-то негромко щелкнуло, и фрагмент изящной колонны отъехал вверх. В покрытой изморозью нише стояли две хрустальные вазочки.

— Увы. Только мороженое.

— Эрвин! Вы волшебник. Признайтесь!

— О, нет, вы ошибаетесь.

Девушка гневно топнула ножкой.

— Хорошо, сдаюсь. «Дальняя связь», сударыня.— Мужчина прищелкнул каблуками щегольских ботинок. — Полковник в отставке, с правом ношения формы и все такое прочее. Скучно, не правда ли?

— В отставке? Но вы так молоды!

— Кому «в поле» нужен бесполезный бес? Впрочем, из меня получился неплохой преподаватель. По крайней мере, мои ученики не повторяют глупых ошибок.

— Глупых!?

— Глупых, фатальных… какая разница. Обойдемся без жалости, Рене. Сегодня был прекрасный день и впереди прекрасная ночь. Посмотрите, на эти звезды. Знаете, когда-то я считал счастьем просто сидеть у обрыва и смотреть, как солнце медленно уходит за горизонт.

— А теперь?

— Теперь… мне казалось, что тогда все сгорело. Еще одна ошибка. Вам плохо? – он успел подхватить медленно оседающую девушку. Усадил ее на плетеный диванчик, решительно расстегнул тугой пояс платья.

— Нет, нет, не волнуйтесь. Со мной уже все в порядке. Просто... Как будто выдернули что-то здесь — она коснулась груди — какая-то странная, непривычная пустота. Я так долго жила местью: училась, ходила в десант... чтобы, чтобы просто доказать себе, что жива.

— Зойсайт?

— Да... Простите, Эрвин. Мое настоящее имя...

— Неважно.

— Вы должны знать, — она упрямо наклонила голову.

— Я знаю, миледи. Вы с братом очень похожи. С ним что-то случилось?

— Фальк! Неужели вы решили что он... — ее взгляд стал жестким. — Все гораздо запутаннее и страшнее. Знаете, когда из человека делают демона, да-да, не удивляйтесь, именно делают... Приходится решать, что останется в прошлом... память, эмоции. Молчите, герр оберст, это только начало.

Ее била крупная дрожь, Фальк снял камзол, накинул на прикрытые тонкой газовой тканью плечи.

— Каждый решает для себя, чем и как пожертвовать. Кунсайт, Нефрит…. им было легче: все лишнее выжгла война, идеальные заготовки. А я... останки того странного, мечтательного юноши, осколок памяти первого лорда, лоскут сердца Ее Величества. Странный коктейль.

Она решительно сняла маску, выдернула длинные шпильки – невесть откуда налетевший ветер растрепал, разметал золотые волосы.

— Подсознание играет странные шутки. Повелительница Ветров, его старшая сестра умерла от тифа... Остались лишь имя и полустертый образ. Не так уж и мало, раз появилась я — "лишняя половинка". Игрушка. Говорят, если оторвать бабочке крылья она так забавно ползает. Сначала он растоптал мое «эго». Память, чувства — все рассыпалось вдребезги. Неужели это все произошло со мной?!

Мужчина промолчал. Его персональный ад был устроен гораздо проще.

— Он умер, Эрвин, а я... Я должна идти. – Она робко провела пальцем по его щеке. Легкое, едва уловимое касание, нежный бархат кожи.

Прощание. Шорох длинных юбок, тающий звук шагов – легкое эхо, безнадёжно увязшее в мякоти опавших листьев. Полковник мрачно сжал пальцами крохотную серебряную ложечку, мягкий металл плавился, гнулся: почему-то было холодно и как-то пусто, как будто вместе с Анной Зойсайт ушло что-то очень важное.

Было как-то холодно, зябко – человек без имени поднял воротник форменного плаща, с какой-то детской надеждой посмотрел на хмурое, затянутое пеленой дождевых облаков небо. Осень. Заброшенный пляж, остов разрушенного, так и не восстановленного маяка... недовольно шипя, на берег выкатывались свинцово-хмурые волны, оставляя после себя комки грязновато-белой пены.

Последнее время он просто боялся возвращаться домой – оставался допоздна в лабораторном корпусе, к немалой радости коллег брал ночные дежурства. Кто-то пустил слух, что ему нужны деньги…. редкая глупость. Он не обращал внимания на сплетни. Один раз решил, что клин выбивают клином – долгими вечерами в сигарной изрядно обсуждали дам полусвета – казалось, фальшивая любовь поможет, убьет затаившуюся где-то в глубине боль.

Боль... каждый имел право, и каждый сделал свой выбор. Судьба ли, долг – невидимые жернова истерли в тонкую пыль имена, надежды. Начать сначала – новое лицо, новые документы, чужие погоны. Мужчина осторожно коснулся кончиками пальцев виска, на мгновение стиснул зубы – когда-то они случайно встретились в Столице: окруженная толпой поклонников Леди и угрюмый корветтен-капитан. Изящный жест, ослепительная улыбка – по сердцу медленно провели бритвенно-острой сталью.

«Кажется, мы знакомы, сударь?». Невозможно, непостижимо, он нашел в себе силы обронить спокойно-равнодушное «Нет». Официально-строго поклониться и медленно повернуться спиной к своему прошлому. Кто-то из юных щеголей засмеялся вслед, капитан же сделал вид, что ничего не услышал. Шутка была дурного тона, и в конце декады остроумец лежал в сырой утоптанной траве, а холодные, остекленевшие глаза недоуменно смотрели, как уплывают за горизонт белоснежные облака. Дуэль?

«Нет». Гравий тихо шуршал под ногами. Крохотные коттеджи преподавателей — черные крыши усыпаны багряными листьями. "Надо будет почистить". Мысль текли как-то вяло, лениво — как постаревший, забывший свое мальчишество ручей. Деревянный мостик, потемневшие от времени доски. Выщербленные ступени, бронзовая табличка с чужим именем на двери. Он потянул цепочку, вытащил из кармана связку ключей. С первого раза попал в замочную скважину, медленно нащупал выключатель. Устало вспыхнувший свет... режущая глаз пустота комнат, холодная белизна крохотной кухоньки. Не дом – хирургическая операционная!

Мужчина недовольно поморщился. Аккуратно-неторопливо зачеркнул клетку настенного календаря, отмечая окончание еще одного бессмысленно-размеренного дня. Распахнул дверцу рефрижератора, выдернул за шнурок пакет пищевого рациона. Что-то прошуршало сзади, Эрвин резко развернулся... Заиндевелый брусок глухо ударился о каменный пол.

Терпкий аромат губ. Бездна глаз, в которой хотелось раствориться без остатка. Мягкий, завораживающий голос Великого Лорда. Это было неправильно, чудовищно...

— Тебе больше не удастся сбежать! Никогда.

Мираж, фантом – казалось, он вновь сходит с ума, и его руки сжимают в объятиях тонкий стан Анны Зойсайт. Нежные пальцы, пушистое облако золотых волос. Его судьба, его проклятие….

Полковник Фальк криво усмехнулся, отдавая дань реалистичности галлюцинаций. Распечатал пакет с одноразовой посудой, зажег свечу – на кончике фитиля вспыхнуло пока еще робкое пламя. Живой огонек, Эрвин чувствовал к нему какую-то странную симпатию. Хоть какая-то привязанность безопасная для человека его профессии.

Кто-то нетерпеливо позвонил в дверь. Один звонок, другой. Полковник подчеркнуто неторопливо снял клетчатый передник, вышел в прихожую. Одна рука легла на бронзовую рукоять замка, другая – на воронную сталь «герцога-спесиаль».

Щелчок защелки замка.

Тонкий скрип дверных петель.

Безумие продолжалось. Неукротимое, оно сметало все преграды неистовым, чудовищным вихрем. Здравый смысл панически молил о спасении – два человека молча тонули в глазах друг друга.

Два человека, два демона.

Её Эрвин. Его Рене.

Действующие лица и персонажи

 
Элиза — Ее Величество Элиза Берилл, Владычица Королевства Темного.
Генрих — Генрих Джедайт фон Вайтферншлосс (von Weitfernschloss).
Зойсайт — Ксавье Зойсайт, Третий Великий Лорд Королвества.
Кунсайт — Манфред Кунсайт, Первый Великий Лорд Королевства.
Нефрит — Бертрам Нефрит, Второй Великий Лорд Королевства.
Рене Гриф — Анна Зойсайт, клон третьего лорда Королевства Темного.
барон Огюст ле Ферро — майор, оперативник службы дальней связи в отставке.
баронесса Шейла ле Ферро — капитан медицинской службы в отставке.
генерал Карл Адлерберг — командующий вторым оcобым военным округом.
генерал Аллан Александер — командир высшего военного командного училища десантных войск.
Джулия Адлер — она же Юлия Адлерберг, резидент Королевства Темного в Японии (Земля).
Анна Лауман — резидент Королевство Темного в Германии (Земля).
Бауэр — Мартин Бауэр, сотрудник резидентуры Королевства Темного в Берлина (Германия, Земля).
Эрвин Фальк — полковник, оперативник "дальней связи". Профессор Королевской Инженерной Академии.
Металлия — корветтен-капитен Эрнст Металлия, консорт Ее Величества Берилл.
Тадеуш Ковальски — юноша ветренных склонностей и нечистой совести. Мерзкий, в общем-то, тип.
Пфайфер — баронесса Бригитта Пфайфер. Жестока, коварна, особенно когда дело касается замужества ее дочерей.

Авторская группа

Координатор — Гюнтер Яхт

Сценарий и текст — Гюнтер Яхт

Немецкий язык — Ершел, Сетцуна Мейо

Корректура — Зигра, Ершел, Леночка